Анна Каренина. Финал

Отрывок из статьи Маранцмана В. Г.  "Об одном из законов финала".


Чувства и мысли, которые овладевают нами при чтении последних страниц, строк художественного произведения, зачастую надолго определяет его оценку в целом.  Финал в произведении оказывается «окончательным выражением "идеи", поэтому он заново освещает все происшедшее на наших глазах, определяет рельефность светотени. Когда Катков отказался печатать в «Русском вестнике» восьмую часть «Анны Карениной» на том основании, что смерть героини должна означать конец романа, Толстой был возмущен, И дело было не только в том, что ему не дали высказать отрицательное отношение к позиции царского правительства в славянском вопросе. Считая необходимым для писателя не только отрицательный, но и положительный ответ на вопросы, поставленные временем, писатель не хотел оставлять читателя в трагическом тупике. Восьмая часть романа нужна была для того, чтобы вырваться из противоречий жизни к свету.

Работа над «Анной Карениной» привела Толстого к мысли о том, что глубокая человечность и счастье, внутренняя честность и жизнен­ное благополучие, неустанное искание истины и нравственная гармо­ния несовместимы в условиях современной жизни. Что же спасает людей, что преобразит общество?

Чувство, интуитивное следование природе человека? В «Войне и мире» оно оказывалось высшим началом, способным вывести героев из самых сложных ситуаций. Но Анна Каренина, повинующаяся веле­нию своих чувств, гибнет. Разум, рассудок, логическое осмысление жизни и выбор пути? Толстой при всем уважении к интеллектуальности никогда не доверял слишком этим началам. Жизнь, в его представлении, неизменно оказы­валась неожиданнее, сложнее, глубже всех логических слепков с нее. До тех пор пока Левин пытался по законам разума устроить свою жизнь, он не был счастлив. Вера, наивная и слепая вера в то, что мир станет прекрасным и справедливым, если люди будут жить по законам совести, так, как старик Фоканыч, по мнению Толстого, может сделать человека счаст­ливым. Толстой считает, что прямая борьба за свое счастье, которой Анна отдала жизнь, не приносит удовлетворения. Надо бороться за что-то другое, искать правды, стремиться жить в согласии с законами совести и любви к людям, и счастье придет. «Не надо жить для того, что мы понимаем, к чему нас влечет, чего нам хочется, а надо жить для чего-то непонятного, для бога... Надо жить для правды».

В 70-е годы развитие капитализма в России было воспринято демократической интеллигенцией как явление антигуманистическое. Народники видят необходимость преодоления естественного исторического развития путем общественного действия (революция, реформа, просве­щение народа, новая экономическая организация общества). Но Тол­стой, признавая буржуазный путь развития антинародным, не прини­мает ни политической программы революционных народников, ни реформизма Михайловского, ни просветительства Лаврова, ни экономи­ческих утопий Энгельгардта. Видя, как в 70-е годы один несправедли­вый строй сменяется другим, писатель считает, что экономические и политические перемены не могут привести к свободе и счастью чело­века, к гармоническому устройству общества. В «Анне Карениной» Толстой приходит к важнейшему для себя выводу: нравственное преображение человека — единственный путь к изменению общества. Поэтому искреннее чувство, как выражение сти­хийной природы человека, уже не является для Толстого в романе  «Анна Каренина» высшим критерием естественной жизни. Разум еще менее удо­влетворяет Толстого, так как он приводит к оправданию логики исто­рии— смены феодализма капитализмом. Совесть — вот то начало в человеке, на которое теперь хочет опереться Толстой. Совесть открывает внутреннюю тревогу и неудовлетворенность настоящим, совесть заставляет пересматривать и переоценивать все вокруг, совесть зовет к сближению со страдающим народом.

Для героев романа «Анна Каренина» личное счастье оказывается немыс­лимым без выполнения требований совести, которая настойчиво говорит о необходимости счастья для всех. Толстой теперь убежден, что человек в своей частной жизни соединен с историей. И не только потому, что частная жизнь людей является более показательным свидетельством истории, чем деятельность государственных чиновников и царей («Война и мир»), но и потому, что счастье человека невозможно вне историче­ской справедливости, вне гармонического общества. Все эти выводы едва ли могут быть сделаны без осмысления восьмой, финальной части романа.

Уже после разрешения трагического кризиса Левина Толстой рисует картину грозы. Грязные тучи, ветер, безобразно оголяющий все вокруг, расколовшийся свод небес и разбитый молнией старый дуб, представление о котором связывалось у Левина со всей его прошлой жизнью в Покровском, — весь этот хаос бушующей природы как бы заставляет толстовского героя вспомнить об отчаянии, страхе за своих близких и спутанности мыслей, не находивших выхода из противоречий жизни, в которой «все переворотилось». В ровном свете звезд Левин находит поддержку своей вере в существование каких-то вечных, незыблемых начал в этом встре­воженном и разрушенном грозой мире. Звезды гасли и исчезали при вспышках молнии, но потом «опять, как будто брошенные какой-то меткой рукой, появлялись на тех же местах».

Вечный, спокойный свет добрых звезд и резкие вспышки молний завершают повествование о тревожном времени, в сложных условиях которого Анна Каренина потеряла веру в красоту, любовь и счастье, потеряла самое жизнь, и Левин, не устававший искать истину и на­деяться, нашел, как думает Толстой, основу гармонической жизни — стремление делать добро людям и жить в согласии с совестью. Таким образом, финальные строки романа концентрируют все течение его, но эта общая схема «истории души» героя дается в новом образе и в обоб­щенно-эмоциональном плане.

Источник: "Литература в школе" №6 "Просвещение"