Александр Иванович Куприн

К 100-летию со дня рождения Александра Ивановича Куприна в журнале Литература в школе была опубликована статья В. Афанасьева "Певец простого человека".  Статья носит отпечаток своего времени, однако остается интересной для изучающих творчество писателя.

Певец простого человека



В. Афанасьев

(К 100-летию со дня рождения А. И. Куприна)
Когда в 1937 году Александр Иванович Куприн вернулся на Родину, в Советский Союз, то среди многочисленных приветствий, полученных им от знакомых и незнакомых людей, была телеграмма из Балаклавы, подписанная именем рыбака — одного из героев очерков «Листригоны»: «Поздравляем Вас возвращением к родине. Николай Петрович Констанди». Этот может быть не столь значительный с первого взгляда факт раскрывает две характерные черты купринского творчества: его подлинность, близость к жизни и внимание к простому человеку-труженику.

О «невыдуманности» своего творчества писал сам Куприн известному литературоведу и библиографу С. А. Венгерову в ответ на предложение прислать автобиографию: «...почти все мои сочинения — моя автобиография. Я иногда придумывал внешнюю фабулу, но канва, по которой я ткал, вся из кусков моей жизни». Жизнь писателя, особенно в годы молодости, часто соприкасалась с жизнью людей труда, и именно им посвящены самые лучшие, самые вдохновенные строки его произведений.

Человек, добывающий хлеб своим трудом, начиная с самых первых произведений Куприна, созданных им в 90-е годы прошлого века и кончая последними рассказами и очерками, написанными уже в 30-е годы нашего столетия, был в центре внимания писателя. По образ этого человека не оставался неизменным в куприн-ском творчестве. В 90-е годы герой Куприна — скромный, честный и благородный труженик, задыхающийся и часто гибнущий в варварских условиях собственнического мира. В 900-е годы, в преддверии и особенно в период первой русской революции, этот герой приобретает невиданную раньше смелость и силу. Тихий скрипач Сашка из портового кабачка — герой замечательного рассказа «Гамбринус» — отказывается в дни черносотенного разгула исполнять монархический гимн, смело бросает в лицо царского охранника слово «убийца» и ударяет его,— этот Сашка едва ли не самый отважный из всех «маленьких людей» Куприна. Таким его сделала окрыляющая атмосфера дней первой русской революции, прекрасно переданная в рассказе.



В годы реакции писатель проносит сквозь все испытания свою любовь к человеку-труженику. Купринские герои и теперь сохраняют все свои замечательные качества, кроме одного, выявившегося у них в эпоху общественного подъема,— способности к активному протесту против социального зла. Для нового периода характерны такие герои, как Желтков из «Гранатового браслета», Семенюта из рассказа «Святая ложь», с их чистотой и благородством, способностью к самопожертвованию, но пассивных перед лицом социального гнета.

Но даже при известной ограниченности творчества Куприна этой поры, при некоторой односторонности в изображении им своего любимого героя, во всех его произведениях ярко сказывается гуманизм, вера писателя в то, что человек достоин иной, разумной и справедливой жизни.

И характерно, что даже в годы эмиграции, утратив многое из того «смелого и буйного», что отличало, по собственным словам Куприна, его лучшее произведение «Поединок» сохранил свои демократические взгляды.

Большой заслугой писателя было обращение — одно из первых в русской литературе — к теме капитализма. Уже в раннем своем произведении — повести «Молох» — показал он и бесчеловечие «рыцарей первоначального накопления», отечественных и иностранных, наживающихся на поте и крови рабочих, и самых этих тружеников, с виду кротких и смиренных, но способных и на вспышку протеста против эксплуататоров, пусть по началу стихийную и неорганизованную. В рассказе «В недрах земли» Куприн раскрыл замечательные душевные качества, свойственные суровому и грубому на вид шахтеру, замученному непосильной и одуряющей работой. Те же качества находит он и в душах вымуштрованных до потери сознания солдат царской армии. Так в рассказе «Ночная смена» с большой теплотой и проникновенностью передает Куприн мысли и думы дневалящего вне очереди солдата Луки Меркулова, его воспоминания о родной деревне, его немудреные сны, его мечты об отдыхе после утомительного дежурства. Прекрасно воссоздана в рассказе атмосфера казарменной жизни. Нужно очень хорошо знать солдатский быт, чтобы так выпукло нарисовать сцену рассказывания сказок «дядькой» — Замошни-ковым, чтобы так раскрыть бессмысленность армейской «словесности», как в сцене «вразумления» татарина Камафутди-нова унтер-офицером Ногой, нужно, наконец, очень любить солдата, чтобы так тепло передать задушевную беседу двух часовых — Луки Меркулова и безымянного солдата из Ельца.

Знание Куприным быта армии, его сочувствие одетым в серые шинели крестьянским парням с особой силой сказались в его лучшем произведении — повести «Поединок», герой которого гуманист-правдоискатель подпоручик Ромашов, по собственному признанию писателя, воплотил в себе много автобиографических черт.

Большую и сложную писательскую жизнь прожил Куприн. Вступил он в литературу своим первым, еще очень несовершенным юношеским рассказом «Последний дебют» в том самом году, когда завершился жизненный путь таких писателей, как Салтыков-Щедрин и Чернышевский, когда еще жили и творили Гончаров, Лесков, Григорович, не говоря уже о Л. Толстом, когда в ряду молодых писателей значились и Короленко, и Чехов, когда проходил свои жизненные университеты, не напечатавший еще ни одной строчки А. М. Пешков, будущий Максим Горький. С тех пор в течение четырех с половиной десятилетий продолжалась литературная деятельность Куприна, сначала на родине, затем последние пятнадцать лет за ее пределами. И все эти годы не забывал его читатель, все эти годы переиздавались и перечитывались его книги, хотя многие писатели — современники Куприна, и старшие и младшие, нашумевшие своими произведениями нередко значительно больше, чем он, давно уже перестали интересовать широкого читателя. И в наши дни Куприн — один из самых читаемых русских писателей — об этом свидетельствуют и тиражи трех его Собраний сочинений, изданных за последние годы, и широкая популярность всех его лучших произведений, непрерывно переиздающихся, переносимых на киноэкран («Поединок», «Гранатовый браслет», «Белый пудель», «Анафема» и др.). В чем же причина такого неостывающего внимания к Куприну?

- Думается, что одной из главных причин любви к писателю является исключительное духовное здоровье Куприна как художника, его умение видеть яркое, героическое и прекрасное, казалось бы в самых рядовых, обыкновенных людях. Если эти черты особенно дороги нам сегодня в эпоху необычайных побед человечества, связанных с гигантскими достижениями науки и техники, с эпопеей покорения космоса, то как же должны были ценить эти качества передовые читатели в годы реакции после первой революции, когда литературу захлестнули тоска, уныние, неверие в будущее. Вот что писал, например, один из передовых критиков тех лет С. Андрианов, оценивая уже не раз упоминавшиеся очерки Куприна «Ли-стригоны»: «Безудержная удаль и отвага почти первобытных людей, вырастающих в борьбе с морскими бурями, размах их своеобразного героизма, несокрушимое здоровье их тел и душ — вот элементы, из которых слагается бодрящая атмосфера рассказов Куприна о «Листригонах» — атмосфера, так счастливо отличающаяся от прямых, тепличных, нервных тем, царящих в современной литературе. От этих страниц веет хорошей, крепкой, традицией «Казаков» и «Холстомеров». И, перечитывая рассказы Куприна, испытываешь радостное чувство уверенности, что эта плодотворная традиция не исчезла еще из нашего искусства».

А ныне широко известная советская писательница, тогда молодой начинающий литератор, Мариэтта Шагинян писала о Куприне: «Это воистину не только здоровый, но и светлый талант, читая его мелкие произведения... отдыхаешь от сологуба-арцыбаше-андреевских кошмаров».

Духовное здоровье Куприна, присущая ему вера в человека определили еще одну важную особенность Купринского творчества — его оптимизм. Писатель мог ошибаться в определении конкретных путей к лучшему будущему человечества, но в то, что это будущее рано или поздно наступит, он свято верил. «Человек пришел в мир для безмерной свободы, творчества и счастья»,— писал Куприн в годы первой мировой войны, казалось бы самые «неподходящие» для оптимистических предсказаний.

Любовь к человеку, вера в его светлое будущее наполняют лучшие произведения Куприна той радостью жизни, которую из писателей его поколения мы найдем только у Горького. Внимание ко всему живому, воплощающему прелесть земного существования» привело Куприна к восторженному прославлению природы, а также всех живых существ, наполняющих землю: животных и зверей. Немного найдется в русской литературе художников, посвятивших столько страниц произведений лошадям и собакам, этим, как назвал их писатель, «друзьям человечества».

Но все отмеченные качества Куприна-писателя не обрели бы столь мощной силы воздействия на поколения читателей, если бы он не обладал талантом первоклассного художника слова.

Стремясь запечатлеть явления жизни в их самых острых, самых напряженных проявлениях, Куприн был замечательным мастером сюжета. В совершенстве владел он трудным даром увлечь читателя, смело ввести его в круг изображаемых событий, заставить с напряженным вниманием следить за судьбой героев, сочувствовать одним, ненавидеть и презирать других.

Прекрасен язык лучших произведений Куприна — простой, ясный и гибкий, «без излишеств» — по определению И. А. Бунина,— «щедрый», черпающий свою силу в богатых глубинах русской народной речи, близкий языку писателей-классиков.

Мало кому из художников-современников Куприна удавалось с таким мастерством «заселить» свои произведения десятками самых различных людей и заставить каждого из них говорить своим, только ему присущим языком. В «Поединке», например, выведено тридцать с лишним офицеров одного полка, т. е. около половины всего командного состава данной части, но каждый из них изъясняется своим, сугубо индивидуальным языком. Невозможно, к примеру, спутать спотыкающуюся речь старого армейского служаки, опустившегося пьяницы капитана Сливы с речью претендующего на аристократизм, подражающего гвардейской «золотой молодежи» поручика Бобетинского, как нельзя смешать манеру говорить двух других офицеров — добродушного ленивого Веткина и жестокого и хищного Осад-чего.

И в воплощении речи своих персонажей и в воспроизведении окружающей их среды Куприн всегда оставался художником-реалистом, не чуждающимся точных, тщательно отобранных подробностей и деталей, помогающих лучше увидеть и услышать изображаемое. Но он никогда (во всяком случае, в лучших своих произведениях) не превращался в бесстрастного коллекционера редких словечек и фактов, равнодушно нанизывающего их на стержень своего повествования. Больше того: в ряде своих рассказов и повестей, особенно в тех, где речь идет о большой любви, Куприн был несомненным романтиком, умеющим подняться над серыми буднями, над бытом, одухотворить повествование высокой лирикой прекрасного человеческого чувства. Такова в первую очередь его повесть «Гранатовый браслет».

Лирик и романтик, Куприн во многих своих произведениях был и острым сатириком. При этом сатира его, как и все творчество была в основе своей глубоко оптимистична.

Писатель умел не только со всей беспощадностью разоблачить того или другого реакционера, верного слугу самодержавия, но и показать его просрамление при попытках воплотить в жизнь свои антигуманные, античеловеческие затеи. Особенно ненавистен был Куприну хорошо знакомый с детства тип чиновника-педагога, способного убить в ученике все свежее и непосредственное, превратить его в покорного раба. Такого педагога вывел писатель в своем рассказе «Механическое правосудие». Человек, «в форме министерства народного просвещения», демонстрирующий привилегированной публике в зале дворянского собрания машинку для сечения учеников, действующую с помощью опускаемых в нее жетонов, сам внезапно становится жертвой этой машины. Он принимает от нее рекордное количество ударов стальными прутьями и на себе испытывает действенность придуманного им «механического самосекателя».

Не менее зло расправляется Куприн-сатирик и с героем рассказа «Исполины» — учителем гимназии «по предмету русской грамматики и литературы» Косты-кой, который, пьяным вернувшись домой, учиняет своеобразный смотр великим русским писателям, чьи портреты висят у него в комнате.

Оценивая их поведение по пятибалльной системе, он ставит Пушкину нуль с двумя минусами за «оду к какой-то там свободе или вольности» и за «стишки острые против вельмож». Достается от него и Лермонтову, который получает за «талант— три с минусом, поведение — нуль, внимание — нуль, нравственность — единицу, закон божий — нуль». Расправившись подобным же образом с Гоголем (хотя и найдя у него поступки, достойные высокой оценки: «за то, что жидов ругал — четыре. За покаяние перед кончиной—пять»), а также с Тургеневым и Достоевским, Костыка встречается глазами с портретом Щедрина и слышит из уст великого сатирика слова ненависти и презрения:

«И раздался хриплый, грубоватый голос, который произнес медленно и грозно:

— Раб, предатель и...

И затем пылающие уста Щедрина произнесли еще одно страшное, скверное слово, которое великий человек если и произносит, то только в секунду величайшего отвращения. И это слово ударило Костыку в лицо, ослепило ему глаза, озвездило его зрачки молниями...»

Если в рассказах «Механическое правосудие» и «Исполины» посрамление реакционеров осуществляется Куприным с помощью нескольких условных фантастических приемов. то в сатирическом рассказе «Свадьба», который И. А. Бунин определил как «очень жестокий, отдающий злым шаржем, но и блестящий», подпрапорщик Слезкин, воплощающий в себе все самые скверные черты царского армейца, получает вполне реальное возмездие за свои поступки. После учиненного им на свадьбе отвратительного скандала  у него отнимают погоны и шашку, и, чтобы получить их обратно, он вынужден унижаться и просить прощения у тех, кого накануне оскорбил с высоты своего армейского величия.

В этом рассказе простые люди, что, может быть, и не совсем обычно для дореволюционной действительности, сами находят управу на распоясавшегося армейского забулдыгу.

Со дня рождения Куприна прошло сто лет, со дня его смерти свыше тридцати. Но прав был К. Паустовский, который писал, что дата смерти замечательного русского писателя кажется ему «нереальной, даже искусственной и надуманной».

«Кто сказал, что Куприн умер? — спрашивал выдающийся советский художник-романтик.— Жизнь писателя измеряется продолжительностью любви к нему со стороны потомков.

Куприн не умрет, пока человеческое сердце будет волноваться любовью, гневом, радостью и зрелищем смертельно заманчивой земли, отведенной на нашу долю для жизни.

Куприн не может умереть ни в памяти русских, ни в памяти многих людей — представителей человечества, как не может умереть гневная сила его «Поединка», горькая прелесть «Гранатового браслета», потрясающая живописность его «Листригонов», как не может умереть его страстная, умная и непосредственная любовь к человеку и к своей родной земле».

Литература в школе, № 5 за 1970